ИРОНИЯ ИСТОРИИ или ОТРИЦАНИЕ ОТРИЦАНИЯ

Эта же история свидетельствует так же и том, что идеи вождей, пророков, мыслителей, признанных и не признанных гениев и просто незаурядных личностей никогда не реализовывались до конца, постоянно тонули в бесконечной текучке жизни, терялись во времени и пространстве постоянно меняющейся действительности. Очередная коммунистическая идея по очередному переустройству общества через сто лет борьбы и труда за ее победу тоже утонула в современной российской действительности. Явление, никак не дающее людям довести задуманное до конца в первоначальном виде, впервые было обнаружено немецким философом Гегелем и названо Иронией истории.

Ирония истории обьясняется тем, что реальная действительность жизни трудно познается из-за постоянной ее изменчивости, что можно сравнить со стихийным изменением погоды или хаотичным переливанием воды в горном потоке, где в каждое последующее мгновение состояние воздушных или водных масс и отдельной частицы будет иное. Точно также и состояние людских масс и каждого человека в отдельности в каждое последующее мгновение тоже будет другое, мало предсказуемое и слабо прогнозируемое в то время, когда возникала идея или принималось на ее основе решение. Чтобы выяснить, что делают миллионы разношерстных людей в данный момент, надо мысленно остановить время, "остановить мгновение", как в кинокадре, и тогда окажется, что каждый человек жадно использует любую ситуацию в своих личных интересах, которая предоставляет ему многочисленные возможности захвата власти и присвоения общественного продукта от откровенного воровства и грабежа, до попрошайничества и аскетизма. Каждый человек не только мертвой хваткой цепляется за свои традиционные источники существования, но и всячески стремиться скрыто или открыто повернуть меняющуюся ситуацию в свою пользу, разбиваясь и обьединяясь в мнoгочисленные группы и партии тоже по меняющимся интересам. Бесчисленное множество воль и желаний, возникающих на бесконечном множестве возможностей доступа к общественному добру делает нашу действительность более стихийной, чем управляемой.

Еще можно управлять идеями и целями отдельных людей, можно управлять действиями отдельных групп в определенное время так же, как можно управлять экономикой цеха или завода, выпускающего конкретную продукцию. Но полностью управлять из какого-то центра всей экономикой всей страны, группы стран (СНГ) и тем более мира нельзя так же, как нельзя полностью управлять идеями, целями, желаниями, настроениями политическими установками всех поголовно людей. Крах Госплана СССР и КПСС тому пример. История знает много как злых, так и добрых гениев, пытавшихся это делать, но всегда в конечном итоге их идеи и цели искажались до неузнаваемости или "широкими слоями населения", или узкими группами инакомыслящих. Уже хотя бы только поэтому человечество за всю свою историю кроме беспутного стихийного рынка ничего более путного не смогло придумать. Полностью "управлять" экономикой нельзя так же, как нельзя без иллюзий "управлять" философией и политикой. По этому признаку политэкономию можно назвать практической философией или философией практической жизни. Классическая философия это плод игры абстрактного ума, игры абстрактных идей и мыслей, это фундаментальная наука наук, мать фундаментальных наук. А политэкономия - это мать прикладных наук, которая задает им цели и ориентиры, ставит задачи. Для познания философии человеку или группе людей достаточно иметь необходимую базу философских знаний, незаурядный ум, достаточно высокий интеллект, соответствующие духовные качества. Для познания и понимания настоящей экономики и настоящей политики всего этого недостаточно. Для экономики и политики требуется, практический полигон, которым является вся текущая действительность и прежде всего все многообразие производственных и личных отношений людей.

В государственной и мировой системе тесно взаимосвязанных, рождающихся друг из друга политических и экономических категорий, всякое изменение одной из них влечет за собой последующие неизбежные деформации всех остальных, причем не только по линейной последовательной цепочке, но и в пространстве, одновременно по всем направлениям, по цепной реакции. Поэтому даже теоретически доказанные и полностью осознанные людьми идеи и планы, необходимые позарез обществу сегодня, невозможно внедрить в жизнь сразу. Любая идея обновления жизни людей обязательно предполагает какую-нибудь программу внедрения в практику ряда тесно взаимосвязанных, вытекающих друг из друга экономических, политических, технических и других мер, которые действительность не позволит осуществить одновременно, оставляя место сначала лишь одной мере, остро назревшей, вынужденной, не терпящей отлагательства. Эта единичная мера, направленная, как правило, на переориентацию собственности и стимулов, в т.ч. к труду, искажается многими людьми, которые всячески цепляются за привычные, ценности и привычки, за свои идеи и убеждения, верования и заблуждения.

К тому времени когда внедрится в жизнь последняя по цепочке благая мера, то первая уже приходит в негодность в условиях поглотившей или изменившей ее действительности, которая точно так же начинает изменять вторую, третью и т.д. благую меру. Все это делают люди, приспосабливая эти меры для своей личной пользы, Разно-устремленность и разно-направленность этих мер и желаний создает текущую, стихийную и всесильную действительность нашей жизни. Поэтому реформы и не идут. Усилия кучки людей, желающих что-либо изменить немедленно или "за 500 дней", тщетны перед этой грозной действительностью и напоминают ироническую сцену сражения Дон Кихота с ветряными мельницами. Постоянно меняющаяся стихия действительности вынуждает людей возвращаться к той условно первоначальной идее,

обновлять и вновь бросать ее в "кругосветное путешествие" действительности. Но она не достигнет конечной цели, а скорее всего вернется, но уже не первоначально девственной, а искаженной до неузнаваемости и возможно обогащенной миллионами. Этим спиралям обновления нет конца, омут действительности прожорлив, как "Бермудский треугольник", который безжалостно проглатывает в себя все благие намерения, но еще более аппетитно инициаторов этих намерений и творцов идей. Не зря народная мудрость гласит: "Дорога в ад вымощена благими намерениями глупцов".

Широта и глубина политэкономических знаний этой практической философии со временем позволит людям выработать ряд последовательных мер, внедрение которых в жизнь будет осуществляться не "шоковыми терапиями", а безболезненно для общества, как введение лекарства через капельницу в кровеносную систему человека. До такого бережного и осторожного отношения общества к своему росту и развитию, к своему нравственному и физическому здоровью лежит долгий путь проб и ошибок, путь познания омута текущей действительности, этого "Бермудского треугольника" в отношениях между людьми, путь органической связи между политэкономическими и философскими категориями, которые определяются: 1. Степенью истинности предлагаемых идей, т.е. степенью их необходимости для общества и глубины их разработки авторами. 2. Степенью убежденности большинства людей в предлагаемых идеях, в их истинности, т.е. идея становится материальной силой тогда, когда овладевает массами. 3. Желанием и способностью правящих кругов эту идею, эту Истину воплотить в жизнь. Трудности на пути познания этого "омута текущей действительности" блестяще подтверждаются практикой внедрения сначала коммунистических, а теперь капиталистических идей: 1 коммунизм в свое время достаточно основательно и глубоко был разработан Марксом в своем "Капитале", 2 эти идеи овладели массами и они стали материальной силой, 3 партия большевиков захватила власть и начала построение социализма. Но постоянно меняющаяся стихия текущей действительности, дальнейший идейный разброд масс и ошибки вождей не позволили этой идее достичь конечной цели и она через столетие предстала обществу искаженной до неузнаваемости и была этими же массами отвергнутa. Теперь коммунисты снова бросают более совершенный коммунизм в омут новой действительности и он снова скорее всего вернется искаженным. Также внедрялся в России и капитализм, который вновь вернулся теперь на круги своя" тоже искаженный до неузнаваемости.

Безмерная и бездонная пропасть лежит между желаниями и действительностью, между иллюзией и явью. Поэтому нам, живущим в теперешнем омуте российской действительности и не имеющим необходимых знаний в совершенстве, остается лишь осознать определенную свою беспомощность перед "Бермудским треугольником" наших взаимных отношений и вырабатывать колоссальную терпимость к ситуации, неустанно подбрасывая все новые и новые идеи благих намерений, что и делает "Истина", заранее зная при этом, что они наверняка изменятся. "Истина" не рассчитывает на их немедленное внедрение в жизнь, а только для начала в сознание. Любые благие идеи внедряются в жизнь как комплекс взаимосвязанных мер одновременно, к чему тоже стремится "Истина", предлагая свои "тропы" комплексно. Любые частичные меры, какими бы они не были великолепными, в действительности сразу же являются частично ошибочными именно ввиду своей частичности. Но цена ошибки пpи этом будет частично уменьшаться по мере освоения людьми сложнейшей политэкономической науки. Поэтому иного пути в политэкономии, чем учиться на ошибках, у общества нет из-за невозможности экономических экспериментов и моделирования экономических процессов в лабораторных условиях. Единственная лаборатория политики и экономики это жизнь. Экономику и политику можно только плавно совершенствовать, никаким радикальным скачкам она не поддается. Революции и шоковые терапии перестройки не решают эту задачу, избежать кризиса можно, если не спеша делать может быть частые, но частные т.е. малые ошибки. Большие ошибки в политэкономии ведут к большим кризисам во всей жизни общества, о чем свидетельствует новейшая история Востока и Запада, но прежде всего России.

Но широким массам людей всего этого не обьяснишь и сразу всем мозги не вправишь. Поэтому движение масс из одной крайности в другую будет происходить до тех, пока сами массы не убедятся в гибельности выбранного ими пути, дойдя до очередной пропасти, куда уже свалились и продолжают падать жертвы их стихийного движения. И только тогда инстинкт самосохранения обьединяет людей в очередной единый порыв и снова мощно толкает их уже в обратную сторону. Эти же люди опять будут с негодованием проклинать инициаторов старого движения и с таким же или еще большим ликованием приветствовать вождей нового движения. Это и есть отрицание отрицания. Этот людской маятник, как и механический, к счастью стремится к затуханию. Все это уже многие начинают понимать своим собственным умом и на собственной шкуре, многие начинают понимать так же, что без жертв не обойтись, но еще мало людей, которые знают, как проходить опасные повороты истории с найменьшими экономическими затратами и людскими жертвами, пpогнозиpуя созpевание наpодных масс к очеpедному стихийному повоpоту по обpатной доpоге или куда-нибудь еще по новой целине. Иначе неизбежен народный взрыв и очередная революция проглотит очередную массу ни в чем не повинных людей, пожирая прежде всего инициаторов и вождей как старой, так и новой революций. Выход из очередного катаклизма потребует самой высокой расплаты от общества за свой же радикализм. Этого нельзя допустить сегодня в России, исторически и традиционно подверженной шараханьям в крайности.